Вход в личный кабинет
Количество уголовных дел «экономической направленности» растет с 2013 года, говорится в проекте доклада бизнес-омбудсмена Бориса Титова. В прошлом году было зарегистрировано свыше 260 тыс. таких преступлений, в 2015-м – 255 тыс., в 2014-м –212 тыс. А количество осужденных по этим делам в разы меньше. 80% из них просто не доходят до суда.
Российское предпринимательское сообщество, похоже, решило выйти из «тени». Но не в смысле перехода из теневой экономики, а в смысле наступления на государственную уголовную политику. В России стартовала масштабная акция «Стоп Арест», которая в первый же день собрала более тысячи жалоб на незаконное лишение свободы предпринимателей по обвинению их в совершении экономических преступлений. А в понедельник, 17 апреля на площадке Общественной палаты с предпринимателями встретится бизнес-омбудсмен Борис Титов, чтобы вместе с ними обсудить проект своего доклада президенту РФ. Сам доклад традиционно будет сделан в конце мая, и значительная часть его будет посвящена уголовному преследованию предпринимателей. Но уже сейчас в проекте этого доклада зафиксировано: несмотря на реформы, амнистии, громкие заявления президента о недопустимости репрессий, разъяснения Верховного суда, предприниматели как сидели, так и сидят, и число их растет.
Коррупция, репрессивное следствие, отсутствие надлежащего контроля за ним, знаменитый «обвинительный уклон» судебной системы, безнаказанность самих правоохранителей – все это названо причинами сложившейся ситуации, серьезность которой предстоит оценить в ближайшее время. Шокировать человека, запугать его, заставить отдать свой бизнес – для всего этого российская тюрьма «с очень похожими на пыточные условиями содержания» подходит как нельзя лучше, отмечают эксперты. Но и сами предприниматели часто не брезгуют тем, чтобы подключить «правоохранительный ресурс» к решению своих проблем с конкурентами и контрагентами. В итоге, горько шутят адвокаты, в России экономика управляется не Гражданским, а Уголовным кодексом.
Типичная массовая история
«Прошу освободить из-под стражи под домашний арест, чтобы я смог лечиться. В тюремной больнице меня опять обследовали и нашли, что метастазы ушли в таз. Назначили лечение кислотой, которое надо проходить не в тюрьме», – цитируют СМИ выступление в суде смертельно больного предпринимателя из Ростова-на-Дону Валерия Чабанова. Бывшего директора концерна «ВАНТ» обвиняют в мошенничестве с долевым участием в строительстве жилья и хищении 302 млн рублей. В феврале суд отказался выпустить Чабанова из тюрьмы и продлил арест на три месяца, а иначе обвиняемый, опасается суд, непременно скроется и будет давить на следствие. Сейчас его дело рассматривается по существу в Ростове, а параллельно с этим адвокат Чабанова пытается добиться в Верховном суде признания, что инкриминируемое ее подзащитному преступление совершено в сфере предпринимательской деятельности.
А в минувший четверг с последним словом в другом районном суде того же Ростова-на-Дону выступил Александр Хуруджи – основной акционер электросетевой организации АО «Энергия», руководитель представительства Агентства стратегических инициатив в ЮФО. В 2012 году «Энергия» взыскала 500 млн рублей с ПАО «МРСК Юга». Правомерность этих взысканий была подтверждена решениями арбитражных судов, но МРСК пожаловалась в органы внутренних дел на то, что эти деньги у компании украли. Полгода, с начала декабря 2015 года до июля 2016‑го, Хуруджи провел в тюрьме. За его освобождение из-под ареста боролись и предпринимательское сообщество Ростова-на-Дону, и «ОПОРА России», и лично бизнес-омбудсмен Борис Титов. «Они что там, одурели совсем?» – процитировал Титов реакцию президента Путина на доклад бизнес-омбудсмена, где последний в том числе изложил и суть дела Хуруджи. После освобождения Хуруджи решил помогать выбраться из тюрьмы таким же, как он, и на общественных началах при бизнес-омбудсмене стал «уполномоченным по вопросам, связанным с нарушением прав предпринимателей при применении меры пресечения и исполнении приговора, предусматривающего наказание, связанное с лишением свободы».
Хуруджи стал инициатором акции «Стоп Арест», которую поддержали бизнес-омбудсмен и Федеральная палата адвокатов. Смысл ее изначально заключался в том, чтобы 10 апреля попавшие под уголовное преследование и арест предприниматели и их адвокаты одновременно написали жалобы на незаконное лишение свободы. Но из своеобразного демонстративного жеста это мероприятие решено было сделать бессрочной акцией. Только в первые дни «Стоп Арест» собрал более тысячи жалоб, рассказывает Хуруджи. До конца апреля их соберут и проанализируют, чтобы получить «уникальную статистику, которую Борис Титов сможет представить в своем докладе президенту». Но суть этих жалоб уже сейчас понятна – истории везде идентичные, говорит правозащитник. «Как правило, это предприниматель, которого посадили в СИЗО или отправили в места лишения свободы с одной лишь целью – сделать его беззащитным, – объясняет Хуруджи. – Такого человека спокойно можно обобрать, забрать его бизнес. В последние годы эта ситуация стала массовой».
Государство придумывает все новые запреты и способы заработать на их нарушителях
Для адвокатов проблема арестов предпринимателей стоит очень остро, признает президент ФПА РФ Юрий Пилипенко. «Когда речь идет о применении этих мер к тем, кто еще вчера был уважаемым членом общества, сидел у себя в кабинете в белой рубашке с красным галстуком и руководил предприятием, людьми, то совершенно очевидно, что никакой опасности они не представляют. Тем более появилась такая замечательная мера пресечения, которую даже к Улюкаеву (бывшему министру экономики. – «Профиль») применили, – домашний арест», – говорит Пилипенко. Российские следственные изоляторы, отмечает он, в большинстве своем являются «средствами, очень похожими на пыточные»: «Возьмем, к примеру, «Бутырку», которая была построена несколько столетий назад, – совершенно ужасное, грязное здание. А смерти, которые периодически там случаются то с одним, то с другим предпринимателем?».
Эти случаи подтверждаются статистическими данными, которые показывают, что количество уголовных дел так называемой «экономической направленности» растет с 2013 года. Цифры приводятся, в частности, в проекте предстоящего доклада бизнес-омбудсмена. В прошлом году было зарегистрировано свыше 260 тыс. таких преступлений, в 2015‑м – 255 тыс., в 2014‑м – 212 тыс. А количество осужденных по этим делам в разы меньше. В прошлом году осудили 35,6 тыс. предпринимателей, в позапрошлом – 34,9 тыс., в 2014‑м – 36,3 тыс. Остальных оправдали? Нет, оправдательный приговор в России (это касается всех уголовных дел, не только экономических) – большая редкость и грандиозное событие, их всего 0,4% от общего числа вынесенных. Просто 80% уголовных дел не доходят до суда. А ведь во время следствия деятельность предприятия ощутимо страдает: проводятся обыски, допросы, арестовываются счета, изымаются документы и техника.
Правда, с арестами ситуация в прошлом году немного улучшилась благодаря постановлению пленума Верховного суда, посвященному вопросам избрания меры пресечения обвиняемым в совершении экономических преступлений. И если в июле прошлого года в тюрьмах сидели 6,8 тыс. таких обвиняемых, то в феврале нынешнего – 5,3 тыс. Но повод для оптимизма небольшой – в апреле 2012 года таких арестантов насчитывалось 3,8 тыс.
«Надо, чтобы и наши правоохранительные органы, и органы власти перестали кошмарить бизнес» – эту знаменитую фразу Дмитрий Медведев произнес 9 лет назад. С тех пор УК гуманизировали (например, дали возможность освободиться от ответственности при возмещении вреда), запретили арестовывать по обвинениям в совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности, отдельно разъяснили, что такое предпринимательская деятельность, провели три амнистии – специальную «экономическую» четыре года назад, в честь 20‑летия Конституции – тогда же и в честь 70‑летия победы в ВОВ в 2015‑м. А в конце прошлого года президент Путин в своем послании Федеральному собранию опять говорил о «закошмаренных». В частности, он помянул как раз гигантский разрыв между возбуждаемыми и доведенными до суда делами.
«Коррупцию среди сотрудников правоохранительных органов» назвали причиной такого «разрыва» 45% опрошенных аппаратом бизнес-омбудсмена экспертов (сотрудников прокуратуры, адвокатов, ученых-юристов, предпринимателей). А 52% считают, что дело в «ошибках в квалификации деяний», то есть следователи просто не могут разобраться, где предпринимательская деятельность, а где – нет. Доверяют правоохранителям при этом только 25,5% респондентов, 48% не доверяют из-за низкого уровня профессионализма сотрудников этих органов, их безразличия к правам человека, необъективности и «пренебрежения законностью в угоду сложившейся системе.
Причин такой ситуации в проекте доклада бизнес-омбудсмена называется несколько. В частности, несмотря на все попытки гуманизации, за последние пять лет было принято 86 федеральных законов с поправками УК, 106 законов поправили и Уголовно-процессуальный кодекс. Правоохранители продолжают при этом рисовать планы показателей эффективности своей работы. В МВД, например, негативными критериями считаются число «оправданных лиц» и количество «отмененных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела». Есть даже государственная программа «Обеспечение общественного порядка и противодействие преступности» на 2017–2019 годы, по которой следователи МВД должны снизить показатель оправданных с 1,06% в этом году до 1,05% в 2019‑м, а дознаватели – с 0,4% до 0,39% соответственно.
«Оправдание обвиняемого судом (в особенности если обвиняемый содержался под стражей) существенно влияет на карьерные перспективы следователя, прокурора и проверяется вышестоящими судами», – говорится в проекте доклада. Именно поэтому в стране давно закрепился некий суррогат оправдания – условный срок, штраф, зачет назначенного наказания в срок фактически отбытого до приговора в СИЗО. И при этом следователи, отмечает управляющий партнер адвокатского бюро «Леонтьев и партнеры» Вячеслав Леонтьев, вовсе не стремятся определять экономическое преступление как предпринимательское. «А суды, отвергая доводы защиты, идут на поводу у следствия, даже не пытаясь разобраться в данном предмете», – говорит он.
Суды так и не смогли справиться с обвинительным уклоном. Ходатайства правоохранителей, по данным Судебного департамента при Верховном суде, на всякого рода «прослушку» удовлетворяются в 99% случаев, на обыски и выемки – в 98%. Арестовывают в 91% случаев, а по экономическим делам – в 96%. Продлевают арест в 98% случаев. Прокуроры же только в 4% случаев не поддерживают инициативу следствия об аресте. Арест – это «мера воздействия» следствия, поясняет президент ФАП: люди попадают в шоковую ситуацию, теряются, испытывают психологический стресс. «Только «вору в законе» все равно, где сидеть – у себя на даче в Подмосковье или в отдельной «хате» в СИЗО, – говорит Пилипенко. – А изнеженным образованием и нормальной, подчас богатой жизнью людям все это тяжело дается. Тем более что у нас, к сожалению, по экономическим делам следствие, как правило, тянется не месяцами, а годами».
Уголовный арсенал предпринимателей
Уголовное преследование предпринимателей в России сплошь и рядом используется в качестве инструмента передела собственности. Так считают 19% респондентов экспертного опроса бизнес-омбудсмена, 45% опрошенных говорят о периодичности этого явления, 13% – о его редкости, и только 17% никогда с подобным не сталкивались. Инициируют уголовный процесс часто сами предприниматели, не понимая, что эти жернова так просто не остановить.
Банки, например, часто сообщают о мошенничестве со взятыми и невозвращенными кредитами. Получается, говорит Пилипенко, что крупные, солидные бизнесмены с большими активами приходят в банк, и его сотрудники не видят, что это мошенники, не изучают их биографию. «А потом, когда кредиты не возвращаются, они становятся мошенниками, жуликами, и банк настаивает, что они априори не хотели возвращать кредиты», – рассуждает президент ФПА.
Использование недобросовестными предпринимателями административного и правоохранительного ресурса для решения своих бизнес-проблем (в борьбе с конкурентами, прессинге должников) – это тенденция со склонностью к развитию, считает Леонтьев. В 60% случаев, ссылается на собственную практику адвокат, когда один предприниматель проигрывает другому в гражданском суде, он обращается к уголовным инструментам. «При наличии соответствующих личных связей или коррупционных схем успех им практически обеспечен, – говорит Леонтьев. – Прибавьте к этому обвинительный уклон российского правосудия и получите поистине угрожающую картину».
Гражданско-правовые способы решения коммерческих споров заменяются уголовно-правовыми, соглашается партнер юридической фирмы «ЮСТ» Александр Боломатов, – уж очень богатый арсенал у уголовного процесса. «Огромный соблазн привлечь на свою сторону сильное государство заставляет предпринимателей обращаться за данным способом защиты и нападения на конкурентов, бывших партнеров и т. д., – говорит он. – Без четкого разделения публичной и коммерческой сфер ничего сделать не получится». Пока же Александр Хуруджи считает жалобы, чтобы понять, «сколько предпринимателей уже осуждено и отбывает срок, сколько у них детей, какой вклад они вносили в экономику». «Ведь наша задача – сделать так, чтобы экономика не осталась обескровленной», – говорит он.